Текст и перевод песни Philia исполнителя Letzte Instanz

Prüfe also eingehend die Absichten deines Erwählten. Ob er auf Vorteil hoffen sollte, den er aus deiner Freundschaft ziehen will, und meine, sie sei käuflich und nicht umsonst. Verständlich, wenn die Freundschaften der Armen fester sind, als die der Reichen. Armut lässt nicht auf Gewinn hoffen (Sankt Ambrosius).

Хорошо проверь намерения своего избранника. Не надеется ли он извлечь выгоду из твоей дружбы и не считает ли, что она продажна и не безвозмездна. Ясно, что дружба бедняков сильней, чем дружба богачей. Бедность не оставляет надежд на выгоду, - Св. Амвросий.

Die Zeit, die Jugend, in beidem fehlte die Reife. Damals war sie ungestüm, wollte das Leben kennen lernen und konnte sich nicht vorstellen, dass es etwas böseres gab, als die Geschichten in den Büchern. Die Geschichte der Großen. Sie war eine Kleine, wuchs auf in einem kleinen Ort, hatte eine kleine Familie um sich und kleine Ereignisse waren dort von größter Bedeutung. Das eigentlich größere kannte sie nur aus den Geschichten. Auch sie wurde größer. Ihr Geist wuchs und es war an der Zeit, sich aufzumachen in die Welt. Gut, dass einen jungen Mann aus demselben Grund in ihren kleinen Ort verschlug. Freilich kam dieser junge Mann von weit her. Er hatte auf seiner Suche nach größerem schon viele Orte gesehen, hatte Liebe gewonnen und wieder verloren, Freundschaften hielten und vergingen. Dass er nur unsicher ihre Sprache verstand, tat nichts zur Sache. Ihr unbedarfter Geist lernte schnell und so unterhielten sie sich in beiden Idiomen, mehr schlecht, als recht. Er erzählte ihr Geschichten, die nicht in Büchern standen. Er erzählte von seiner Heimat, sprach von seinen Träumen, erklärte ihr seine Pläne. Sie sog alles in sich auf. Man könnte meinen, er würde ihr irgendwann überdrüssig, aber nein, ihr Seelenhunger, ihr Wissensdurst wuchsen in dem Maße, wie beides gestillt wurde. So saßen sie immer nachmittags oder abends auf einem kleinen, grob zusammengezimmerten Holzsteg am Ufer eines kleinen Baches, der unweit ihres Ortes dahinfloss. Leise, und doch tief in ihr Ohr dringend, mahnte stündlich eine kleine Kirchturmglocke zur Tugend und so unterhielten sie sich nur. Wohin floss das Wasser? In seiner Familie gab es auch einen Fluss, nein, er berichtigte sich sofort, es gab eine Meerenge, die hundertfach breiter war, als dieser kleine Bach. An diesem Wasser hatte er in seiner Kindheit ebenso gesessen, wie sie beide gerade hier saßen und die Weite der Sterne beglückten. Er erzählte von den Hügeln, wo er wohnt. Seit tausend Zeiten ummantelten sie diese Meerenge, die nach seinem Empfinden, die Quelle der Sintflut war. Seine große Heimatstadt verband Kontinente, während aus dem kleinen Ort ihre Geburt, nicht einmal eine befestigte Straße, zur nächsten großen Stadt führte. Wenig später wirbelte der letzte Sommerwind den Staub des Weges auf und kratzte in ihren Hälsen, als sie sich aufmachten. Für sie war diese Stadt das Tor zur Welt. Sie nahm seine Hand. Ihre Eltern verschlossen vor Gram ihre Tür. Nie, nie würden sie ihr verzeihen, dass sie mit einem Fremden in die Fremde ging, zu einem fremden Gott.

Время, молодость – обоим не хватает зрелости. Тогда она была неугомонной, хотела узнать жизнь и не могла себе представить, что зло может существовать где-нибудь, кроме историй из книг. История величия. Она была малышкой, она выросла в маленькой деревне, у нее была маленькая семья, и с ней не происходило почти ничего значительного. Что-то большее она узнавала только из историй. И она сама росла. Ее дух вырос, и настало время отправиться в мир. Хорошо, что одного молодого человека по той же самой причине занесло в ее маленькую деревню. Конечно же, этот молодой человек прибыл сюда издалека. В своих поисках чего-то большего он видел уже много мест, находил любовь и снова терял, заводил дружбу и прекращал ее. Он плохо понимал ее язык, но это было неважно. Ее неопытный ум быстро учился, и она заговорила на обоих языках скорее плохо, чем правильно. Он рассказывал ей истории, которых не было в книгах. Он рассказывал о своей родине, говорил о своих мечтах, делился своими планами. Она впитывала все. Можно подумать, что когда-нибудь он бы ей надоел, но нет, голод ее души, ее жажда знаний по мере утоления только увеличивались. И так сидели они после обеда или по вечерам на деревянном мостике у берега маленькой речки, которая протекала недалеко от ее деревни. Тихо, но проникая глубоко ей в уши, маленький церковный колокол ежечасно призывал к добродетели, поэтому они только разговаривали. Куда течет вода? У его семьи тоже была река, нет, тут же поправился он, это был пролив в сто раз шире, чем эта маленькая речка. В детстве он сидел у той воды так же, как они оба сидели здесь сейчас и радовались звездной дали. Он рассказывал о холмах, на которых он жил. Уже тысячу лет они окружали этот пролив, который, как ему казалось, был источником всемирного потопа. Большой город, где он родился, соединял континенты, в то время как в ее родной деревеньке не было ни одной мощеной улицы, которая вела бы к следующему большому городу. Чуть позже, когда они шли по дороге, последний летний ветер закружил дорожную пыль и оцарапал им шеи. Для нее этот город был воротами в мир. Она взяла его за руку. От горя ее родители захлопнули дверь. Никогда, никогда они не простят ей, что с чужаком она ушла на чужую землю, к чужому богу.

Er hatte sie nicht belogen. Die Stadt war wunderschön. Sie hat auf ihrem Weg hierher so vieles zum ersten Mal gesehen, doch diese Stadt stellte alles in den Schatten. Es gab nichts, was sie an ihre Heimat erinnerte. Auf dem Markt sah sie anderes Gemüse, anderes Obst, Dinge, die sie nur aus Geschichten kannte. Die Häuser waren alt, manche viel älter, als der Stammbaum ihrer Familie. Hier gab es Häuser, die um ein Vielfaches größer waren, als die Kirche ihrer Kindheit. Sie sah Leute, die ihre Füße wuschen, um zu beten. Am Ufer der Meerenge standen Fischer an Fischer und angelten über Kilometer hin weg kleine Fische. Manche tranken Tee, luden sie ein auf ein Gespräch, wenn sie im Vorbeigehen Petri Heil wünschte. Die Geschichten der Großen, nun war sie eine von ihnen, eine Große. Erst später fand sie die feinen Nuancen der Sprache heraus. Erst später bemerkte sie die Frivolität der Fischer, die aus ihrem Segen andere Andeutungen hören wollten. Erst später fand sie heraus, dass nicht sie sich alles anschaute, sondern, dass sie von allem angeschaut wurde.

Он не соврал ей. Город был прекрасен. На своем пути сюда она впервые увидела столько всего, но ничто не могло сравниться с этим городом. Тут не было ничего, что напоминало бы о ее родине. На рынке она увидела другие овощи, другие фрукты, вещи, о которых знала лишь из историй. Дома были старыми, многие гораздо старше, чем родословная ее семьи. Здесь были дома во много раз больше, чем церковь ее детства. Она видела людей, которые мыли ноги перед молитвой. На берегу пролива было много рыбаков, и, забросив удочки на километр, они ловили маленьких рыбок. Некоторые пили чай, приглашали в разговор, когда здоровались с проходящими мимо. Истории величия, теперь она была одной из них, великой. Только потом она обнаружила тонкие нюансы языка. Только потом заметила фривольность рыбаков, которые хотели слышать в ее приветствии другие намеки. Только потом она обнаружила, что это не она все разглядывает, а все разглядывают ее.

Er bekam eine Arbeit und unterhielt beider Leben. Nur abends fanden sie Zeit füreinander, aber auch dann gab es viel zu tun. Ihre gelernten Worte reichten hier nicht aus. Hier ging alles viel schneller, war alles verwirrender. Sie musste mit allen Sinnen gleichsam wachen, aber sie war zu langsam, das meiste verstand sie nicht. Hier hatte alles eine Bedeutung: Gerüche, Hupen, Geräusche, Pfiffe, Rempler, Flüche, Gewalt. Menschenmassen, die Tiere vor sich her trieben, tote Schafsköpfe starrten aus toten Augen und grinsten sich in ihre Träume. Zu ihrem Schutz gebot er ihr, nicht allein aus dem Haus zu gehen. Erst spät abends gingen sie nun zusammen auf den Markt und trafen sich mit seinen Freunden und sprachen seine Sprache. Nur noch manchmal war sie glücklich. Wenn die Sonne hinter den Hügeln verschwand und alles in feuriges Rot tauchte, standen sie oft an der Balustrade ihrer Terrasse und schauten auf das Meer hinaus. Er hatte ihr noch etwas anderes beigebracht. Etwas gutes, etwas, das sie hin und wieder glücklich machte.

Он нашел работу и содержал их обоих. Лишь по вечерам они находили друг для друга время, но и тогда нужно было много сделать. Слов, которые она знала, здесь не хватало. Здесь все было быстрее, она путалась во всем. Ей нужно было будто навострить все чувства, но она была слишком медленной и не понимала большую часть сказанного. Здесь у всего было значение: у запахов, звуков, шумов, свиста, толчков, ругательств, насилия. Толпы людей, которые гнали перед собой животных, мертвые овечьи головы смотрели мертвыми глазами и ухмылялись в ее снах. Ради ее же безопасности он запретил ей выходить из дома одной. Теперь только поздним вечером они ходили на рынок, встречались с его друзьями и говорили на его языке. Лишь иногда она чувствовала себя счастливой. Когда солнце скрывалось за холмами и все было залито огненно-красным цветом, она часто стояла у балюстрады их террасы и смотрела оттуда на море. Он научил ее чему-то другому. Чему-то хорошему, что время от времени делало ее счастливой.

Sie vergaß ihre Heimat nicht. In zahlreichen Briefen an ihr Elternhaus beschrieb sie ihre Erfahrungen, ihre Beobachtungen, auch ihr Glück und ihr Unglück und hoffte. Wenn er sie sah, war er oftmals verstimmt, nicht böse, doch so hilflos. Hilflos beobachtete er ihr Dahinvegetieren, ihr Leben in der zu großen Stadt der Fremde. Daran änderten auch die schönen Stunden auf der Terrasse nichts. Immer öfter blieb er ihrer gemeinsamen Wohnung fern um sich mit Freunden über beider Schicksale zu beraten. Sie blieb immer öfter allein. In ihrem Gemüt zerfloss der kleine Bach ihres Ortes in Tränen und überschwemmte die Felder, wusch den Staub vom Weg zur Stadt. Einen längst geschmolzenen Schneemann zierte die Möhre ihres Hasen, den sie als Kind geschenkt bekam und nachts, wenn Mond und Venus sich gegenüberstanden, trat er in ihre Gedankenwelt und berechnete ihr die Entfernung zwischen Kindheit und Gegenwart. An dem einen, ihr heiligen, Abend, kam er erst wieder spät nach Hause. Ihre Tränen machten ihnen wütend, wütend vor Kummer. Er bemühte sich sie zu trösten. Hier war sein Land und er musste hier für sie auch an diesem Tag arbeiten. Doch sie starrte auf das Meer hinaus und suchte nach Lichtern und leise summte sie ein Lied über diese stille Nacht.

Она не забыла свою родину. В бесчисленных письмах родителям она описывала то, что узнала, свои наблюдения, свои успехи, неудачи и надеялась. Он часто был не в духе, когда видел ее, но он не был зол, скорее беспомощен. Он беспомощно наблюдал за ее жалким существованием, за ее жизнью в слишком большом чужом городе. Даже прекрасные часы на террасе ничего не меняли. Все чаще он покидал их общий дом, чтобы посоветоваться со своими друзьями о ее и его судьбе. Все чаще она оставалась одна. У нее в душе маленькая речка ее деревни растекалась слезами, затопляла поля и смывала пыль дороги к городу. Давно растаявший снеговик забрал морковку у ее кролика, которого ей подарили в детстве, и по ночам, когда луна и Венера находились друг напротив друга, он входил в ее мысли и считал расстояние между детством и настоящим. В один вечер, для нее священный, он снова пришел домой поздно. Ее слезы разозлили его, но он разозлился от горя. Он постарался ее утешить. Это была его страна, и здесь он должен был работать ради нее. Но она смотрела на море в поисках огней и напевала песню над этой тихой ночью.

Am nächsten Abend lag ein Kleid auf dem Bett. Ein ungestüm geschenkter Ring versprach das Ende ihrer Einsamkeit. Seine Sprache war ihr zwar immer noch nicht so geläufig, doch verstand sie, was er ihr sagen wollte. Nur eine Stimme in ihrer Sprache flüsterte ihr die kleine Geschichte ihres Lebens in die Seele und malte in immer kräftigeren Farben das Bild ihrer Heimat, bis sie sie wieder sah, allein.

На следующий вечер он положил на кровать платье. Пылко подаренное кольцо обещало конец ее одиночеству. Она еще не так хорошо знала его язык, но поняла, что он хотел сказать. И только голос в глубине души нашептывал ей, на ее языке, короткую историю ее жизни и во все более ярких красках рисовал образ ее родины, пока она снова не увидела ее, одна.

Gewiss, ich werde traurig sein, wenn du gehst. Es wird Stille sein. Ich werde dich am Horizont kleiner werden sehen, bis dich die untergehende Sonne wegleuchtet, und ohne die Nacht zu brauchen, wieder aufgeht. Die Stille wird sich mit Leben füllen, das mal wieder anders ist und ich werde dankbar sein, dass es dich gab.

Конечно, мне будет грустно, когда ты уйдешь. Наступит тишина. Я увижу, как на горизонте ты становишься все меньше, пока заходящее солнце не скроет тебя и не взойдет снова, не дожидаясь, пока пройдет ночь. Тишина наполнится жизнью, которая снова станет другой, и я буду благодарна, что в ней был ты.