Текст и перевод песни Nekrolog A. исполнителя Stillste Stund

Ich möchte, dass wir einem Mädchen gedenken, einem Mädchen, welches vor vielen Jahren in diesem Haus ein furchtbares und kaum zu begreifendes Schicksal ereilte. War Alice zu weit eingetaucht in das Spiegelbild ihrer Realität oder einfach zu weit in die Wirklichkeit? Alice, so berichtet uns die Familienchronik aus jenen Jahren dieses von so vielen Unglücken heimgesuchten Anwesens, war 8 Jahre alt, als man sie eines morgens in der Eingangshalle vor dem zerschlagenen Spiegel liegend fand. Ein Vorfall, der alles verändern sollte. Denn das Kind, zuvor stets lebensfroh und aufgeschlossen, lag von nun an ohne eindeutige Anzeichen von Wahrnehmung, in dessen was in seiner Umwelt passierte, an das Bett gefesselt. Arme Alice, arme Alice. Unheimliche Geräusche und Stimmen will man des Nächtens aus ihren Zimmer gehört haben. Es ist schrecklich zermürbend zu lesen über wieviele Jahre man versucht hatte sich der geistigen Klarheit des Mädchens zumindest ansatzweise wieder etwas erfreuen zu können. Alice schien stets abwesend und zerbrechlich. Wenn sie die Augen geöffnet hatte war ihr Blick starr und leer ohne jegliche Reaktion.

Я хотел бы, чтобы мы почтили память одной девочки. Девочки, которую в этом доме много лет назад настигла страшная и непостижимая судьба. Была ли Алиса слишком сильно погружена в отражение своей реальности или же – слишком сильно в действительность? Семейная хроника того года сообщает нам о многочисленных несчастьях, произошедших в этом имении. Алисе было 8 лет, когда одним утром ее нашли лежащей в холле перед разбитым зеркалом. Это событие изменило все. Потому что ребенок, прежде всегда жизнерадостный и открытый, теперь лежал прикованный к кровати без каких-либо признаков понимания того, что происходило в окружающем мире. Бедная Алиса, бедная Алиса. Жуткие звуки и голоса раздавались из ее комнаты по ночам. Ужасно изматывает читать о многолетних попытках хоть в какой-то мере прояснить разум девочки, чтобы она могла радоваться хоть чему-нибудь. Алиса постоянно казалась отсутствующей и надломленной. Когда она открывала глаза, ее взгляд был застывшим, пустым и ни на что не реагировал.

Viele Jahre nach dem erwähnten Vorfall in der Eingangshalle sollte Alice' Leben auf genauso furchtbare wie mysteriöse Weise enden. Ein Kind, von mittlerweile 12 Jahren, ausgeweidet vor seinem Bett aufgefunden. Ein Fall, der nie eindeutig aufgeklärt werden konnte und der seiner Zeit verständlicherweise ein furchtbares Trauma in der gesamten Familie und bei den Bediensteten auslöste. So verloren die Eltern schon ihr zweiten von drei Kindern. Wurde Alice' Zwillingsschwester Lauryna doch bereits totgeboren. Und auch der zwei Jahre ältere Bruder Viktor, der das Anwesen viele Jahre später übernahm und für seine medizinischen Experimente nutzte, sollte sich zu einer eher tragischen Figur entwickeln. Doch dies ist eine andere Geschichte, zu lang um hier erzählt zu werden.

Спустя много лет после упомянутого случая в холле жизнь Алисы закончилась столь же ужасно, как и загадочно. Ребенок двенадцати лет был найден около своей кровати выпотрошенным. Это происшествие, которое никогда не сможет быть до конца объяснено, по понятным соображениям стало сильнейшим ударом для всей семьи и слуг. Таким образом, родители потеряли второго из трех детей. Ведь сестра-близнец Алисы Лаурина родилась мертвой. А их брату Виктору, который был на два года старше и который спустя много лет унаследовал имение и использовал его для своих медицинских экспериментов, тоже досталась весьма трагичная роль. Но это уже другая история, рассказать которую сейчас займет слишком много времени.

Zwar sollte das Anwesen nie wieder Kindern ein zu Hause bieten, doch berichten spätere Bewohner immer wieder von Kinderstimmen und schwer einzuordnenden Geräuschen aus dem Teil des Hause, in dem sich einst das Zimmer von Alice befand. Dieses Zimmer steht auch heute noch leer und kann nicht genutzt werden.

И хотя в имении больше никогда не было детей, последующие его владельцы сообщают о детских голосах и низких непонятных шумах в той части дома, где когда-то располагалась комната Алисы. Эта комната и по сей день стоит пустой и никак не используется.

Diese Vorfälle sind nun schon so viele Jahre her und dennoch bis heute bedrückend und unheimlich, vor allem für mich, da ich ja selber in diesem Haus lebe und mich nun seit einigen Jahren mit dieser Geschichte auseinandersetze. Und ich habe sogar einmal, nun, davon geträumt: Ich traf ein Mädchen, sie sah ungewöhnlich blass aus, blutleer möchte ich sagen, denn in ihrer Brust klaffte ein riesiges Loch, doch sie machte nicht den Anschein als hätte es sie sonderlich gestört. Es war Alice. Ich gab mich ihr aufgeschlossen und konnte so ihr Vertrauen gewinnen. Wir haben viel geredet und sogar gelacht, aber die ganze Zeit über erschien sie mir irgendwie unwirklich. Sie fragte mich schließlich, vollkommen unvermittelt: Sind Menschen, die mehr zu sehen vermögen, wirklich dem Leben entrückt, gar verrückt, oder doch eher der Wahrheit zu Nahe gerückt?

После этих событий минуло уже много лет, но, несмотря на это, они все еще остаются угнетающими и жуткими, прежде всего для меня, ведь я сам живу в этом доме и уже несколько лет занимаюсь этой историей. И однажды мне даже приснилось, что я встретил девочку, выглядевшую непривычно бледной, я бы даже сказал обескровленной, потому что в ее груди зияла огромная дыра, однако девочку это, казалось, особо не беспокоило. Это была Алиса. Я открылся ей, и она открылась мне. Мы много болтали и даже смеялись, но все это время она казалась мне какой-то нереальной. И совсем неожиданно она спросила меня: Это правда, что люди, которые могут видеть больше, на самом деле отдаляются от жизни и совсем сумасшедшие? Или же они, напротив, подходят слишком близко к истине?

Ihre Frage, oder vielmehr die Art, wie sie sie stellte, schien mir so erwachsen und rational, dass ich ganz vergaß, dass sie ein Kind war und ihr daher auch nicht wie einem Kind antwortete. Ich dachte also nach und sagte dann: Vielleicht gibt es eine Art biochemische Sperre in unserem Gehirn, die ausgesetzt werden kann. Oft bringen doch gerade Momente uneingeschränkter Wahrnehmung die wirklich neuen Ideen und ungeahnte Fähigkeiten hervor, weitab unserer Erfahrungen und Erwartungen, neue Anstöße also, Genie, aber auch Weltfremdheit und Unverstandenheit. Ich sehe etwas was du nicht siehst. Nun, wer kann also sagen was dieser Schutzmechanismus alles herausfiltert von dem, was unsere Sinne uns mitzuteilen versuchen? Wer kann sagen, was für Welten, die wir lediglich nicht wahrzunehmen vermögen, um uns herum existieren? Wir ahnen längst, dass selbst Raum und Zeit keine starren Erscheinungen sind. Warum sollte also nicht noch viel mehr möglich sein, vielmehr existent sein? Vielleicht sollen uns die Umstände, wie wir sie kennen und somit als normal empfinden, lediglich behilflich sein uns in einer um vieles komplizierteren Welt zurechtzufinden mittels einer Scheinwelt, die wir greifen und begreifen können.

Ее вопрос или, скорее, ее манеры казались мне такими взрослыми и разумными, что я забыл, что она ребенок, и поэтому ответил не так, как отвечают детям. Я задумался, а затем произнес: Может быть, в нашем мозгу есть нечто вроде биохимического барьера, который может сломаться. Ведь часто обстоятельства порождают неограниченное восприятие, по-настоящему новые идеи и неожиданные способности, не связанные с нашим опытом и ожиданиями, новые побуждения, гений, но также и отчужденность от мира и непонимание. Я вижу то, чего не видишь ты. Кто же может сказать, что именно этот защитный механизм отсеивает из того, чем пытаются поделиться с нами наши чувства? Кто может сказать, что за миры, недоступные нашему восприятию, существуют вокруг нас? С давних пор мы полагаем, что пространство и время являют собой не неподвижные материи. Так почему же не может быть возможным что-то еще, более того – не может быть существующим? Возможно, обстоятельства, какими мы их знаем и, следовательно, считаем нормальными, должны просто помочь нам разобраться в гораздо более сложном мире, находящемся в центре мира кажущегося, за который мы сможем ухватиться и который сможем понять.

Alice nickte in Gedanken verloren, dann beugte sie sich langsam zu mir herüber, fixierte mich mit ihren Augen und bemerkte mit mächtiger Stimme: Ist es dann nicht ignorant, sogar unsagbar dumm zu glauben, dass diese Welt, wie wir sie wahrzunehmen und zu kennen glauben, die einzige existierende und am Ende womöglich noch wichtig wäre? Halten dann nicht nur Narren, die ihr Sein und ihr Treiben für Wichtiges gut?

Алиса кивнула, погруженная в размышления, затем она медленно наклонилась ко мне, посмотрела на меня в упор и сказала сильным голосом: Тогда разве это не невежество, так несказанно глупо верить, что этот мир, каким мы его воспринимаем и думаем, что знаем, - единственный существующий и что, возможно, в итоге он все еще будет иметь значение? Тогда разве не только дураки считают свое существование и свои поступки самым важным?

Ich schreckte hoch bei diesen Worten, in meinem Magen ein mehr als mulmiges Gefühl, vielleicht gar nicht mal wegen ihres Inhalts, es war vielmehr diese eindringliche Art und Weise, mit der sie sie aussprach und wie ich sie niemals wiedergeben könnte. Aber tatsächlich was von dem mit dem wir uns tagein tagaus beschäftigen ist in diesem alles umgreifenden Sinn wirklich noch wichtig? Dieser Traum Alice hat mir die Augen geöffnet und ich erinnere mich jedes Mal wieder daran wenn ich unten im Kellergewölbe dieses uralten mächtigen Spiegelrahmen von damals stehen sehe zum Dank. Und ich empfinde dies nicht nur als ein tiefes Bedürfnis, sondern geradezu als eine Verpflichtung, wollte ich ihre Geschichte erzählen, was ich hiermit, so gut es mir möglich ist, getan habe.

Эти слова напугали меня, в животе возникло неприятное чувство, быть может, даже и не из-за их содержания, а скорее из-за того настойчивого тона, которым она их выговорила и который я сам никогда не смог бы повторить. Но, в самом деле, что из того, чем мы занимаемся изо дня в день, действительно еще важно в том, всеобъемлющем, смысле? В этом сне Алиса открыла мне глаза, и я вспоминаю об этом каждый раз, когда в знак благодарности смотрю на эту огромную старинную раму от зеркала в подвале. И для меня это не только потребность, но и обязательство; я хотел рассказать ее историю, чем сейчас и занимаюсь, и сделал это так хорошо, как смог.

Und ich möchte abschließen mit den Worten Victor Marie Hugo's: Tod und Schönheit sind zwei hohe Dinge, die gleich viel Schatten und Licht enthalten, so dass man sie für zwei Schwestern halten könnte, gleich schrecklich und furchtbar, erfüllt von dem selben Rätsel und dem selben Geheimnis.

И мне хотелось бы закончить словами Виктора Марии Хуго: Смерть и красота – два возвышенных понятия, которые в одинаковом количестве содержат в себе как тени, так и свет. Их можно считать двумя сестрами, в равной мере страшными и ужасными, преисполненными одной загадкой и одной тайной.

Danke, dass ihr mir zugehört habt.

Спасибо за то, что слушали меня.