Текст и перевод песни I Never Was a Favourite исполнителя Thomas Haynes Bayly

I never was a favourite,—

В любимчиках не хаживал!

My mother never smiled

В улыбке мамы мне

On me, with half the tenderness

Бывало меньше нежности,

That blessed her fairer child:

Чем той, кто был милей,

I've seen her kiss my sister's cheek,

Сестру мать на руки брала,

While fondled on her knee;

Чтоб целовать, любя,

I've turned away, to hide my tears, —

Я уходил, скрывая плач, –

There was no kiss for me!

Нет ласки для меня

And yet I strove to please with all

Но угодить стремился я

My little store of sense;

Умишком всем своим,

I strove to please, — and infancy

Старался я, дитя едва ль

Can rarely give offence:

Способно оскорбить,

But when my artless efforts met

Но безыскусный пыл встречал

A cold, ungentle check,

Холодный, злой приём,

I did not dare to throw myself

И я не смел висеть в слезах

In tears upon her neck!

На шее у неё

How blessed are the beautiful!

Благословен красивый кто,

Love watches o'er their birth;

Любовь с ним с первых дней!

Oh, beauty! in my nursery

О, красота! С младенчества

I learned to know thy worth:

Я цену знал тебе,

For even there I often felt

Уже тогда я ощущал,

Forsaken and forlorn;

Что брошен, жалок я,

And wished — for others wished it too—

Хотел, ведь знал – так все хотят, –

I never had been born!

Чтоб не было меня

I'm sure I was affectionate;

Уверен я, что милым был,

But in my sister's face

Но из очей сестры

There was a look of love, that claimed

Любовь смотрела, требуя

A smile or an embrace:

Улыбок и игры,

But when I raised my lip to meet

А коли губки я тянул,

The pressure children prize,

Ища свой детский приз,

None knew the feelings of my heart,—

Никто не видел сердца чувств:

They spoke not in my eyes.

Немы глаза мои

But, oh! that heart too keenly felt

Но небреженья знало боль

The anguish of neglect;

То сердце, боль остра,

I saw my sister's lovely form

Была одета в розы и

With gems and roses decked:

Жемчужины сестра,

I did not covet them; but oft,

Хоть я и не нуждался в них,

When wantonly reproved,

Брань слыша в адрес свой,

I envied her the privilege

Завидовал я участи

Of being so beloved.

Любимой быть такой

But soon a time of triumph came, —

Но вскоре торжества момент

A time of sorrow too;

Пришёл и горе с ним:

For sickness o'er my sister's form

Накрыла хворь сестру плащом

Her venomed mantle threw;

Отравленным своим,

The features, once so beautiful,

Красивые её черты

Now wore the hue of death;

Окрасил смертный цвет,

And former friends shrank fearfully

И от её дыхания

From her infectious breath.

Друзья сбежали все

'Twas then, unwearied day and night,

Без устали, и день, и ночь

I watched beside her bed;

Я с ней сидел тогда,

And fearlessly upon my breast

Головку бедную её

I pillowed her poor head.

Я на груди качал,

She lived! — and loved me for my care,

Хворь прочь! Любовь сестры со мной

My grief was at an end;

И прогнала беду,

I was a lonely being once,

Я был когда-то одинок,

But now I have a friend.

Теперь со мною друг